Варвары - Страница 96

Если бы он точно знал, что Стайна согласится на обмен… Нет, все равно нельзя. Это значит предать Одохара. Даже если плюнуть на последствия такого действия, все равно. Не по-мужски это.

– Я знаю, что ты обещал Одохару,– спокойно сказал Стайна.– Я освобожу тебя от твоего слова. Я вправе. В этом бурге я – хранитель Закона. Не Одохар.

Ответил Алексей не сразу. Тут следовало подумать.

– Не могу,– наконец произнес он.– Не в Одохаре дело. В моем роду такой закон: не давши слова – крепись, а давши – держись. Нет, Стайна, по-твоему не получится. Я сожалею…

– Ты говоришь «нет» мне, Аласейа? – В голосе Стайны прозвучало удивление.

– Я говорю тебе, что не могу принять это предложение,– дипломатично ответил Коршунов.– Сделай мне другое, и я постараюсь сказать тебе «да».

Стайна задумался. Он сверлил Алексея своими прозрачными глазками и, можно поклясться, интенсивно пытался отыскать в его словах второе дно.

Коршунов отвел взгляд от широкого, лоснящегося от пота лица, повернул голову: как там его Свинка?..

Ну вот! На минуту одну оставить нельзя!

Рядом с Рагнасвинтой топтался какой-то длинный парень. Говорил ей что-то настойчиво, за руку взял. Рагнасвинта руку выдернула, выкрикнула что-то резкое. Парень тоже голос повысил…

– Мне нужно отойти,– сказал Коршунов.

– Мы не договорили,– с нажимом произнес мирный вождь. Он тоже смотрел в сторону Алексеевой квено. Видел. Но или ему было безразлично, что там происходит… Или, наоборот, не безразлично.

– Позже,– бросил Коршунов.

Один из парней Стайны встал у Алексея на пути, но Коршунов оттолкнул его в сторону, потому что в этот момент длинный снова схватил Рагнасвинту за руку…

Двадцать метров – это даже не расстояние. Коршунов пролетел его за три секунды и с ходу, ребром ладони, ударил длинного в основание шеи. Тот, не пикнув, повалился в пыль.

– Ты – в порядке? – спросил он свою квено.– Что ему было нужно?

– Ему?..– Свинка в восхищении взирала на Алексея.– Что ему было нужно…

– Да!

– Но, Аласейа, это же… – Тут в глазах ее что-то мелькнуло, Коршунов мгновенно развернулся.

Черт, это же Алзис! Морда перекошена, поднимается с земли, а в руке уже ножик в полруки длиной.

А за спиной – Стайна со своими. И, похоже, вовсе не собирается вмешиваться. Улыбается добродушно-покровительственно, типа: играете, мальчики? Ну играйте, играйте.

Окружающее отпечаталось в глазах Коршунова, как объемная картинка. Оскал, движение, нож… А туловище Алексея уже начало клониться в привычном развороте, и нога сама пошла на удар…

Мощно, с проносом, сбоку – по оскаленным зубам.

Алзиса опять швырнуло мордой в пыль. Коршунов выпрямился, выхватил из чехла собственный нож…

Стайна выкрикнул что-то резкое, и его охраннички моментально пришли в движение: повыдергивали топорики, встали между Алексеем и Алзисом. Что ж вы, хлопчики, только сейчас спохватились, а?

А мирный вождь по-прежнему благожелательно улыбался: мол, ничего личного, порядок есть порядок. Убивать никого не будем, но ежели кто желает…

Коршунов не желал. Не тот у него уровень, чтобы схватиться с оружием с четырьмя профи. А за пистолет хвататься – повод не тот, чтобы светить «секретное оружие».

Алзис поднялся. Сначала – на карачки, потом – на ноги. Красавец: глаза в кучку, морда в грязи и пыли. Постоял немного, потом наклонился (едва не упал), поднял нож. Подержал в руке немного, спрятал. Выплюнул на ладонь зуб, поглядел тупо…

– Дай мне,– потребовал Стайна.

Отобрал зуб, спрятал. Интересно, зачем?

Глава двадцать третья Алексей Коршунов. Зуб Алзиса, акт второй

Зачем Стайна прибрал Алзисов зуб, выяснилось очень скоро. Когда от мирного вождя прибыл посыльный и сообщил: законность действий Коршунова в отношении пострадавшего Алзиса подвергнута сомнению и требует судебного разбирательства.

Суд же назначен на следующее утро.

Вечером состоялся «семейный» совет. Председательствовал Фретила. Высказал полное одобрение действиям зятя. Высказал недовольство мирным вождем. Оказывается, он успел пообщаться со Стайной с целью перенести судебное заседание. Стайна отказал. При этом высказал крайнее недовольство зятем Фретилы.

– Чем ты его обидел? – строго спросил старейшина.

– Небесный парус отказался продать,– ответил Коршунов.– Весь – и за бесценок.

– Правильно отказал,– одобрил бережливый Фретила.

Но родичи погрустнели. Полагали: очень нехорошо, что Стайна сердит на Аласейю. И что суд будет проводиться в отсутствие Агилмунда и Сигисбарна. Сыновья Фретилы, будучи одновременно родичами подсудимого и «штатными» дружинниками Одохара, могли привлечь к разбирательству военного вождя. У остальных такого права не было, а следовательно, у Одохара не было формального права выступить на судебном разбирательстве. Даже если бы и был в бурге Одохар.

Коршунов забеспокоился и попытался выяснить, что ему грозит в случае осуждения. Оказалось, ничего особенно страшного. Придется заплатить за выбитый зуб верегельд, то бишь штраф. Причем размер штрафа в данном случае строго определен и не так уж велик.

Алексей сразу успокоился и сказал, что это пустяки и нечего беспокоиться. Заплатит он сколько нужно. Что у него, денег нет, что ли?

Оказалось, что дело вовсе не в штрафе. Дело – в принципе. В ущербе чести. В утрате родом Фретилы неких непонятных Коршунову бонусов на будущем тинге. В том, что выплата штрафа наносит ущерб коршуновскому статусу «небесного героя», и получается, что он, «небесный герой», оказывается должен какому-то паршивому Алзису, у которого теперь, после гибели Хундилы, и родичей приличных нет. Короче, осуждения Аласейи допустить никак нельзя. А в отсутствие Агилмунда и Сигисбарна позиция рода Фретилы существенно ослаблена. Тем более, и рикса Одохара в городе нет. Следовательно, решение полностью зависит от произвола Стайны. А мирный вождь свою позицию уже обозначил.